Е.В.: - Как ты думаешь, наше нынешнее время — не только стык веков, но и стык тысячелетий — когда-нибудь окрестят как-то наподобие Серебряного века? Если да, то как оно может называться? И какое место ты себе отводишь в этом веке как поэту?

К.А.: - Во-первых, нужно уточнить, что речь идёт именно о русской культуре. Бесспорно, как-нибудь это время окрестят. Как именно — пока непонятно. Но я думаю, что это будет всё-таки не Серебряный век, а как-то похуже.

- Светлана, давайте попробуем сформулировать кто вы: фотограф, журналист, продюсер, общественный деятель?

Второе интервью с питерским автором-исполнителем Кириллом Комаровым было опубликовано в журнале «Арт-город» № 25 осенью 2003 года.

Е.В.: - Год назад мы много говорили о проблеме закрывающихся клубов. Тогда должен был вот-вот закрыться КЗ Зоопарка... Не хочу этот разговор дублировать, поэтому попробую ограничиться одним вопросом: остаётся ли проблема с местом для выступления? За прошедший год стало хуже?

К.К.: - Я чувствую, что стало хуже, но не сильно испытал это на себе, потому что в прошлом году был занят записью нового альбома, и в основном проводил время на студии. Дырка, которая образовалась после ликвидации Зоопарка, ощущается. Я ни в коем случае не говорю «наплевать на «Молоко», но клубы такого плана создать гораздо проще, чем заведения типа Зоопарка. В Зоопарке была некая эксклюзивность, а клубов типа «Молока» я могу в Москве, например, насчитать с десяток. Да и в Питере их хватает, на мой вкус.

Клубы есть. Нет концертных залов на 100-200 человек. Все понимают, что это — незанятая ниша, и что наличие такой ниши должно представлять некий коммерческий интерес для людей с лишними деньгами. Тем не менее, ничего не происходит, и новые места такого плана не создаются. Пока.

Первое интервью с петербургским автором-исполнителем, виртуозным блюзовым гитаристом Кириллом Комаровым было записано в начале марта 2002 года и опубликовано в журнале «Арт-город» № 19. Признаюсь, что в тот раз я почти не готовился к интервью и решил пустить разговор на самотёк. Как показало время, это решение было правильным...

Е.В.: - В ситуации с закрытием Концертного зала Зоопарка тебе видится некая неизбежность? Или наоборот — естественность?

К.К.: - Моя позиция такая: я готов переживать по поводу тех моментов своей жизни, которыми могу управлять, могу изменить. В истории с «Зоопарком» я изменить ничего не могу. Так зачем мне переживать по этому поводу?! Если я чем-то смогу помочь — я помогу. Объявлять голодовки, рвать на себе волосы и кричать: «Ах, нас акустических рок-музыкантов, зажимают!» — я всё это проходил много раз в 1985 и в 1986 году. Нельзя требовать от людей, чтобы они любили эту музыку. Я полюбил эту музыку — мне было хорошо. Сейчас пришли люди, которые имеют право не любить эту музыку. Нам это не нравится, мы считаем, что мы хорошие, а они тупые. Но это наше право — так считать. Тем более, речь не идёт о каком-то грандиозном киноконцертном комплексе! Речь идёт о стоместном зале, предназначенном в основном для акустических концертов, для которых требуется не очень большое количество аппаратуры: Неужели такую вещь не поднять заново? Мне кажется, что сейчас мы преимущественно переживаем по поводу чужих денег. А лучше переживать по поводу своей собственной жизни…

Исполнявшие рок-акустику лидеры групп «Танки» и «Ступени» Митя Максимачёв и Настя Макарова организовали дуэт, названный по первым двум одинаковым буквам их фамилий — МА. Дуэт записал и выпустил единственный альбом «К себе». В марте 2003 года о «Проекте МА» написал журнал «Арт-город»...

М.М.: - Группа «Танки» придумалась в 1996 году и буквально сразу сделала запись из двух песен. Эта запись случайно попала в «Театр ДДТ», и совершенно неожиданно для себя мы обнаружили «Танки» в списках участников грандиозного фестиваля «Наполним небо добротой!» на стадионе «Петровский».

После фестиваля мы сняли клип на песню «У Казанского собора». Тогда нам серьёзно повезло: клип показали в «Программе А» на РТР, затем его взяли в ротацию на наш питерский 22 канал, который сейчас называется NBN. Они довольно долго и интенсивно крутили его — к нашей радости.

Беседа с Михаилом Башаковым, в которой активное участие принимала также моя на тот момент будущая супруга (М.К.), было записано в июне 2002 года, а издано только осенью, в «Арт-городе» № 21

В двух прошлых номерах журнала были опубликованы беседы с музыкантами, олицетворяющими питерскую «интеллектуальную рок-акустику»: Кириллом Комаровым и Константином Арбениным. Поэтому вполне логично, что на этот раз «Арт-город» предлагает вашему вниманию интервью с третьим постоянным участником любимых многими концертов в зале у Финляндского вокзала — Михаилом Башаковым. Как показало время, некоторые прогнозы, данные Михаилом еще в июне, не сбылись — прежде всего, ни один его альбом на момент подписания номера в печать так и не вышел.

По традиции Михаилу были заданы вопросы читателей журнала, присланные на редакционный пейджер (в тексте интервью они приведены в кавычках). Некоторые высказывания Михаила показались нам несколько необычными, если не сказать «спорными». Впрочем, выводы делайте сами...

Е.В.: - «Есть ли у тебя любимое место в Питере и если есть, то где оно?»

М.Б.: - В Павловске — аллея Двенадцати муз. А в Питере — практически весь центр.

Питерская группа «Ступени» в начале века была одним из моих любимейших музыкальных коллективов. Группа неоднократно выступала на мероприятиях журнала «Арт-город», а журнал постоянно писал о ней. Началось всё вот с этого интервью с солисткой коллектива, автором всех песен Настей Макаровой. За три дня до нового 2002 года мы встретились в кафе «Идеальная чашка» на Садовой улице...

Е.В.: - Ознакомившись с материалами вашего сайта, можно понять, как постепенно группа организовывалась, как собрался такой состав. Мне же интересно не «как», а «почему», на чём вы сошлись? Вы чем-то похожи все втроём или наоборот — слишком разные и общение строите на контрастах, на дополнении друг друга?

Н.М.: - Дело в чувствовании, в ощущении себя в мире. В этом все мы втроём где-то похожи. В чувствовании музыки, в чувствовании песен... Я пишу песни и знаю, как сложно музыканту объяснить, что нужно сыграть. Это безумно сложно. Когда не можешь сыграть пассаж, а тебе хочется, чтобы он был сыгран на скрипке, например. Ты говоришь: «Играй дождь». А человек тебя может не понять, и будет играть своё представление о дожде. А у меня своё представление. И если эти образы не сходятся, то сложно творить что-то вместе. Сложно, когда слишком разные люди, которые по-разному всё понимают и чувствуют.