- Светлана, давайте попробуем сформулировать кто вы: фотограф, журналист, продюсер, общественный деятель?

- Меня часто спрашивают, как лучше представить, — мне сложно чётко это сформулировать. В результате я пришла к тому, что на визитке написано просто «Света Лосева» — и координаты. Бесполезно подробно рассказывать, кто я такая и чем занималась. Я даже петь и рисовать умею.

- Что связано в Вашей жизни с Красногвардейским районом, с Охтой?

- На Охте я жила лет двадцать пять — со второго класса школы, там я сформировалась как личность. Там до сих пор живут мои родители, многие одноклассники. В городе есть районы, которые накладывают отпечаток на формирование человека. На меня Охта повлияла в хорошем смысле, у меня с ней связаны разнообразные воспоминания, в основном, замечательные.

- Если я не ошибаюсь, на Вашей квартире был записан известный квартирный концерт Дмитрия Ревякина, изданный под названием «Охта»?

- Да, это было на квартире, где я прежде жила, в доме 62 по Свердловской набережной, через пару дней после похорон Саши Башлачева. Всем было чудовищно плохо, Дима крайне тяжело перенес смерть СашБаша. Ревякин познакомился с ним незадолго до Сашиной гибели. Башлачев давал в Новосибирске два квартирника, первый из которых Ревякин просто проспал где-то на тюфяке, потом прослушал запись и понял, что находился в одной квартире с гением и не смог с ним познакомиться. Потом Ревякин много слушал записи СашБаша, относился к его творчеству очень внимательно. Когда СашБаш второй раз появился в Новосибирске в конце 1987 года, Ревякин пришел на его концерт, после квартирника они долго сидели у Димы дома и разговаривали, а утром Саша улетел. Они не успели стать закадычными друзьями, но эта встреча, видимо, стала очень важной частью в формировании самого Ревякина — человека и поэта. Гениев много не бывает, но Ревякин, и это неоднократно говорилось другими поэтами и даже критиками, — один из них.

Незадолго до гибели Башлачева Ревякин сочинил песню, и потом сам был потрясён, насколько точно в ней описано, что случилось с Сашей. Он не имел в виду именно Башлачева, тем не менее, написал то, что написал. Всё это вместе, как я думаю, привело Диму, к одному из первых сильных стрессов.

- Это был единственный квартирник у Вас дома?

- Там же, на Охте, проходил квартирник Кости Кинчева, он был до Ревякина.

- Чем еще Красногвардейский район знаменит в культурной жизни города, в рок-жизни?

- В первую очередь, он знаменит тем, что на улице Панфилова находится некий юношеский технический центр, в котором размещалась студия Андрея Тропилло. Ничего более великого на Охте не было, ведь в этой студии записаны почти все золотые магнитоальбомы 80-х годов. Я там не была, но знаю, что это совершенно потрясающее место, где Андрей по ночам записывал музыку, ставшую частью русской культуры. Первая АЛИСА, КИНО, ЗООПАРК, чуть ли не десять альбомов АКВАРИУМА, ТЕЛЕВИЗОР, первый НОЛЬ и масса прочего.

Кроме того, именно Красногвардейский район подарил нам группу НОЛЬ, почти все музыканты которой жили здесь. Не жил на Охте только басист группы Гусаков.

- В середине 90-х годов я регулярно сталкивался с газетными материалами, с интервью, подписанными Вашей фамилией, и всегда хотелось понять: как они делаются?

- Очень просто. Когда ты на протяжении 10-15 лет находишься с человеком в дружеских отношениях, ты просто садишься и начинаешь с ним болтать. Только вот диктофон при этом включен, и слова собеседника снимаются максимально точно.

Не вычищая особенности речи, особые слова-паразиты, которые, на мой взгляд, только украшают интервью — если, конечно, ты беседуешь не с дебилом. Когда ты лакируешь живую человеческую речь, на выходе получается бесстрастная передовица центральной «Правды». Красота невыхолощенности в готовом материале сохраняет аромат манеры общения, и, в конечном итоге, обаяния вашего собеседника.

- За счет чего достигается такая доверительность и качество контакта?

- За счет долгих лет общения без подлянок друг другу. Наверно, это называется дружбой.

- Во многих музыкальных изданиях Вы упоминаетесь как первый директор группы НОЧНЫЕ СНАЙПЕРЫ. Это действительно так?

- Насколько я знаю, до меня был какой-то парень, но он исчез задолго до того, как девушек посетила идея предложить мне стать их директором. В принципе, свои директорские обязанности он исполнял, поэтому точно сказать, что именно я — первый директор, не могу.

- Но директор?

- Да, конечно! Недавно, в какой-то передаче, видела вокалистку СНАЙПЕРОВ — Арбенину, и с удивлением узнала, что Диану никто никогда не поддерживал, не раскручивал, и вообще она сама себя сделала. Если такие метаморфозы с её умом, честью и совестью будут с возрастом прогрессировать, думаю, пройдет еще года два, и мы узнаем, что она была рождена путем непорочного зачатия. Тенденция изменения человека мне, к сожалению, ясна.

- На какие годы пришлось Ваше директорство?

- С августа 1998 (это никак не связано с дефолтом! — смеётся) до 2002 года. Последнее, что я сделала, — свозила на Старый новый год НОЧНЫХ СНАЙПЕРОВ в Израиль на гастроли.

- Это был очень интересный, золотой период для группы: выход электрической программы, участие в «Нашествии»…

- С моим приходом он становился всё более золотым. Девушки познакомились чуть ли не в 1990 году, и восемь лет пребывали примерно в одном и том же виде, в смысле золота. Они пытались набирать разных музыкантов, их периодически тянуло к экспериментам, но с точки зрения коммерции и известности в народе они никуда кардинально не продвинулись. У них было восемь лет для того, чтобы сделать ЭТО самим, — они этого не сделали. Плох тот солдат, который не хочет стать генералом. Не бывает музыкантов, которые не хотят собрать Уэмбли, — все это болтовня.

- Что же произошло с ними сейчас?

- Вино превратилось в уксус. То, что я сейчас вижу, вызывает у меня единственный вопрос: «А был ли мальчик?». Была ли девочка? Сейчас существует не Диана Арбенина, а какой-то её клон. Она стала писать менее интересно, новые песни получаются эмоционально пустоватыми, такое «бла-бла-бла» в стиле СНАЙПЕРОВ. Она умела писать талантливые песни, но сейчас они все об одном и том же и почти одинаковые. Можно по пальцам пересчитать песни, которые не похожи друг на друга. По отдельности все они хороши, но выхолащивание натуры постепенно влечет за собой выхолащивание того, что эта натура создает. Свита начинает играть короля. Эта схема достаточно банальна, придумала ее не Диана… Увы, с ней не происходит ничего оригинального. Но вот, понимаете, «в город завезли фальшивые елочные игрушки, которые очень похожи на настоящие, стоят столько же, а радости от них никакой»…

- Простите, а какая же она настоящая?

- Вот я и спрашиваю, был ли мальчик… Этот жуткий напомаженный клон был всегда или появился совсем недавно? Наверное, не всегда, потому что за прежними песнями стояли живая эмоция и реальная кровь. А сейчас я наблюдаю субстанцию, которая пытается что-то нам демонстрировать с той же силой, а удовлетворения от этого уже не ощущается.

Когда через год после моего ухода из группы была «слита» и Света Сурганова (т.е. поставлена в такие условия, при которых она не могла остаться, не уничтожив себя как личность) — это было мегаунизительно. Света — самый преданный Диане человек. Преданнее, чем родственники, чем собственная мать.

- Приятно, что у Сургановой существует интересный проект, ее песни звучат…

- За Свету я очень рада. Мы с ней очень разные люди, мы долго притирались друг к другу, когда работали вместе, но при этом я рада, потому что это справедливо. Сейчас Светка находится на хорошем уровне бизнеса и творчества, ей интересно, ее прет.

- Наблюдая наши андеграундные клубы уже лет десять, я пытаюсь понять, в чем причина их скоропостижного закрытия. Что происходит с этими клубами? Это тенденция или личные проблемы каждого?

- Я думаю, что у всех по-разному. Успешность клубов зависит от посещаемости. Москва больше и зажиточнее, там появился обширный пласт молодых людей, которые способны ходить по клубам каждый день. Люди предпочитают не сидеть дома у телевизора, а, например, выйти за угол в соседнее кафе и провести вечер там. В Питере это пока не принято, здесь люди ходят в клуб целенаправленно, чтобы кого-то услышать. С одной стороны, это хорошо: люди идут не тусоваться, а слушать музыку. Но, с другой, это плохо: они пришли на концерт хорошо знакомой группы, прослушали её и ушли, не узнав ничего нового.

Когда НОЧНЫЕ СНАЙПЕРЫ совершали первые поездки в Москву и выступали по клубам, целенаправленно на СНАЙПЕРОВ приходило человек тридцать-сорок. Остальные сто посетителей могли оказаться в клубе случайно, остаться послушать и в следующий раз прийти специально.

В Питере эта культура только зарождается, так же как и любовь к необычной, неформатной музыке. Очень приятно, что несколько дней назад был переаншлаг в ДК Горького на 5NIZZ`е. Говорят, был ломовой концерт… Народ стал ходить на этническую музыку, очень хорошо идут билеты на Пелагею. Это не шансон, не «Европа +» и, в общем, не совсем «Наше радио». Это приятно, но пока такой интерес только формируется.