Городское радио сошло с ума. Вторую неделю оно настойчиво вещало о катастрофе. Где-то в центре Крыма, но не в материальном мире, а, скорее всего в астрале, появилась трещина, которая в случае роста и расширения грозит полуострову гибелью. Трещина!

Трещина! — говорит нам севастопольское радио. Непонятно какая, непонятно где и зачем. Сначала со всего Крыма, потом едва ли не со всей страны к трещине стекаются экстрасенсы, готовые при помощи своей энергии сдерживать ее рост. Неслыханная доселе плотность экстрасенсов на квадратный сантиметр скудной крымской территории.

После этого каждый день как боевые сводки — экстрасенсы удерживают своей энергией рост трещины, экстрасенсы пытаются затянуть трещину целиком и ликвидировать угрозу катастрофы, трещина не затягивается, требуется дополнительная энергия.

Двенадцатилетний мальчик вышел на кухню, где стоял репродуктор, и широко раскрытыми глазами посмотрел на папу. "Чeрт знает, что за чушь они несут!" — папа грязно выругался.

Не задавайте лишних вопросов. Вам говорят — "трещина", вам говорят — "экстрасенсы". Вам говорит городское радио. А кто вы против городского радио?

Незримые экстрасенсы затягивали ещe более незримую трещину вторую неделю. Ещe немного — и для большинства сообщения об очередных подвигах "астральных воинов" стали бы сродни аттракциону. Но не успели, не стали. Не вдруг, не сразу к традиционным уже новостям о трещине добавилось серьeзное и тревожное предупреждение: со дня на день в Крыму ожидается разрушительное землетрясение. Огромные залежи сероводорода, скопившиеся в глубинах Чeрного моря, взорвавшись, расколют обречeнный полуостров пополам.

Городское радио сошло с ума. Однако главное безумие было ещe впереди.

Землетрясение. Потому что трещину не удалось затянуть. Потому что экстрасенсов оказалось мало — всего-то несколько десятков. Потому что людишкам пора расплачиваться за прегрешения. За какие — неважно, за все сразу. Расплачиваться будет Крым. В Крыму начнeтся с Севастополя. Начнeтся в самое блаженное время — в середине августа, когда урожай, когда июльская жара уже спала, а осенняя прохлада ещe не пришла.

Радио теперь заговорило иначе. Сменился и тон сообщений, и их содержание. Бредни про трещину быстро уступили место мрачноватым инструкциям каких-то странных, но, без сомнения, облечeнных властью и авторитетом людей. Говорилось о том, что нужно собрать всe самое необходимое: деньги, документы, ценности, носильные вещи, комплекты белья, запас продуктов и хранить всe это в упакованном виде недалеко от выхода из квартиры.

Говорилось о том, что по первому сигналу нужно, взяв заранее приготовленные вещи, покинуть дома и уходить на открытые площадки подальше от высотных зданий и взрывоопасных объектов. Ещe говорилось о том, что точная дата землетрясения неизвестна, поэтому угроза будет актуальна в течение более или менее продолжительного срока.

Двенадцатилетний мальчик и его папа не поддавались всеобщей панике, однако чемодан со всем необходимым на всякий случай ожидал в прихожей. Однажды вечером они вышли погулять по берегу Севастопольской бухты. Путь лежал через пустырь перед домом, где они жили.

На небольшом пустыре, который находился между многоэтажками и водой, собрался едва ли не весь дом. Женщины, умудрявшиеся одновременно крепко держать за руку детей и расстилать на траве всевозможные пледы и покрывала. Мужчины, отошедшие на перекур на краю пустыря. Дети, от души радующиеся невиданной возможности переночевать на улице, а не в надоевшей кровати.

Разговоры. Обыденные по форме и ирреальные, просто чумовые по содержанию.

- А Вы знаете, что в разрезе Крым сейчас напоминает гриб? Что с дном Чeрного моря его связывает тонкий столб почвы, а всe остальное пространство под нами заполнено сероводородом? И что если он взорвётся, то весь Крым оторвeтся от материка и отлетит, например, к Турции?

- Что Вы говорите?! Неужели?

- Точно Вам говорю! Сам вчера по радио слышал...

Они, выгнанные на улицу трансляциями по радио, что чувствуют? Они пришли сюда ждать смерти? Попытаться спастись от неe? Увидеть своими глазами ту стихию, о которой вдоволь наслушались в последние дни? А может, приятно провести время под открытым небом, на травке за домом, разбить пикник?

Метрах в ста от берега на морской глади плавали огромные цистерны из серебристого металла. Ни единой надписи на них не было. Никто не знал, что в них, для чего они предназначены, почему находятся в непосредственной близости от жилых домов, от целого микрорайона многоэтажек. То, что скорее всего внутри нефтепродукты, предполагали все.

То, что могло бы случиться, если кто-нибудь в этот момент бросил бы спичку и в переносном, и в самом буквальном смысле, знали немногие. То, что будет наутро, не знал никто.

Нет, истерик не было. Никто не бросался в воду, не заламывал руки, не рвал на себе волосы, не срывался на крик. Офицерские семьи, десятилетиями приученные воспринимать любые удары судьбы хладнокровно и безропотно, ждали.

Вдоволь нагулявшись по берегу, совершив заурядный вечерний моцион, двенадцатилетний мальчик и его папа уверенно направились к дому.

Люди ночевали на улице ещe несколько дней.

Две недели самый умный, самый рациональный и дисциплинированный город Крыма пребывал в панике. Город не мог не верить своему радио.

Тогда, в августе 1990 года, в Крыму не происходило ничего более серьeзного, чем жуткие сцены ожидания беды.

Город сошeл с ума. Однако главное безумие...