В конце августа 1997 года в «Ленэкспо» открылась очередная ярмарка «Российский фермер» (в начале нового века она странным образом сменила учредителей и стала называться «Агрорусь»). По традиции одной из главных участниц бесплатной для посетителей концертной программы была группа «Любэ». Мои родители всегда посещали эту ярмарку начиная с первого дня, не стал исключением и 1997 год.

К тому времени ваш покорный слуга уже не был студентом СПбГУ, редактором рок-газеты «Нашъ Драйвъ», пылким влюблённым и прочая. Словно бы вокруг не стало вообще ничего, всё было безразлично. Поэтому 30 августа я легко поддался на уговоры родителей составить им компанию в посещении ярмарки. Тем паче, никакого рок-андеграунда там не ожидалось, даже наоборот — выступление такого ядрёного эстрадного коллектива как «Любэ» обещало стать надёжным лекарством от воспоминаний о недавнем прошлом.

До начала сэта «Любэ» было больше часа, расслабленные музыканты бродили вокруг одного из павильонов выставочного комплекса. За ними увивалась пара-тройка журналистов. «Попробовать поболтать, что ли?» - лениво подумал я. В конце концов, я же сюда не за морковкой пришёл...

Самым доступным оказался высокий худощавый клавишник/баянист группы, сильно смахивающий на Ф.Э. Дзержинского. Виталий Локтев и до, и после нашего знакомства заметно отличался от специфических типажей остальных музыкантов и не очень гармонировал с репертуаром и сценическим имиджем коллектива в целом. Тем интереснее было пообщаться именно с ним.

К сожалению, Виталий отказался общаться под диктофон, сославшись на условия контракта. Зато охотно поддержал разговор «без протокола». Вскоре я выяснил, что его интересует всё многообразие духовной и эзотерической литературы. Для развития знакомства мы обсудили Елену Блаватскую, плавно перешли на Гурджиева, затем на Лазарева и закончили Кастанедой. Мы были примерно одинакового роста (я самую малость повыше), поэтому общаться стоя было очень комфортно.

Рядом с нами словно назойливая муха крутилась низенькая смешная тётенька-репортёр из газеты «Петровский курьер». В то время это было крупное популярное издание, имевшее несколько районных выпусков и бесплатно распространявшееся по почтовым ящикам. Сейчас оно скукожилось до прямо-таки непристойных размеров, а его нишу занял «Мой район». Тётенька, носившая творческий псевдоним «Елена Ливси», упорно пыталась задавать Виталию чудовищно «жёлтые» вопросы и лютой завистью завидовала мне, сумевшему поддержать разговор на приятную музыканту тему.

Через семь лет выяснится, что Елена Ливси является матерью Алёны Каллистовой, сыгравшей очень смешную роль в жизни группы «Разные люди», но это, как говорится, другая страничка из старого блокнота.

Тем временем, мы с Виталием настолько увлеклись общением, что едва не пропустили начало очередного ежедневного выступления группы. Продолжить ставший не на шутку интересным разговор мы договорились по окончании сэта, а если потребуется — то в гостинице, где жили музыканты. Разумеется, в «Прибалтийской».

На следующий день (сразу после полудня) я действительно пришёл в гостиницу (благо ходьбы было метров 50) и увидел в холле обалдевших музыкантов во главе с з.а. РФ Николаем Расторгуевым. Виталий отвёл меня в сторону и печально поведал, что организаторы ярмарки оплатили гостиничные номера по ночь с 30 на 31 августа включительно. В последний день лета группа должна была дать последний концерт в «Ленэкспо» и ночным поездом отбыть в Москву. Доступ в номера и оказание прочих услуг в «Прибалтийской» уже в 1997 году были организованы на базе карточек с электронными чипами. По окончании оплаченного периода карточки блокировались и, в частности, не позволяли более попасть в номер. Поэтому ровно в полдень музыканты осознали, что им ни войти, ни выйти. Добившись от администрации гостиницы и организаторов ярмарки возможности забрать из блокированных номеров свои вещи, злые деятели культуры побросали сумки в микроавтобус и поехали в «Ленэкспо». Под настороженным взглядом лидера коллектива в салон зашёл и ваш покорный слуга.

Днём мне пришлось ещё раз отслушать стандартный сэт «Любэ», а затем наше с Виталием общение продолжилось. Хоть убей, не помню в деталях, о чём мы десять лет назад говорили, но делали мы это со вкусом и нестихающим взаимным интересом. И проговорили в итоге до самого позднего вечера.

Тот же микроавтобус поздним вечером отвозил музыкантов к поезду. Снова попавшие в свои номера, но лишённые света (!!!) и, соответственно, телевидения и радио любэшники не ведали о происходящем за стенами гостиницы. Только покинув «Прибалтийскую» в 11 вечера для трансфера на вокзал, все мы услышали радио. По радио передавали единственную новость: в автокатастрофе погибла принцесса Диана. Виталий напрягся, его лицо трагически сморщилось. Я тоже прислушался. Реакции других музыкантов я не видел, поскольку сидел сзади. Однако потряс меня молодой мальчик-басист, на тот момент недавно дембельнувшийся и почти сразу из рядов Вооружённых сил угодивший в «Любэ». «А, Диана, - произнёс он. - Ну чё, если бы она не водилась с этим, как его... её бы и не ёбнули!»

Занавес.